" Я над тобой надругаюсь, теша животную похоть, а потом самодовольно захраплю, отвернувшись к стенке. - Не прельщает. - Ну тогда мы займемся долгой чувственной прелюдией, переходящей в неудержимый и полный страсти акт, после чего уснем в объятиях, делясь теплом наших душ."
"В то время, как наши герои проливали свою драгоценную кровь за Отчизну, в то время, как все мы страдали и работали во благо нашей Родины, Ирод упивался вином, а Иродиада бесновалась со своими Распутиными, Протопоповыми и другими пресмыкателями и блудниками. Монарх и его Супруга изменили своему народу. (Енисейская церковная нива. Красноярск. 1917. №3. С. 20–22) автор епископ Енисейский и Красноярский Никон (Бессонов)."
"Уже опрос марта 1992 года, проведенный вскоре после распада СССР, показал, согласно данным Левада-центра, что 66% граждан России из числа участников опроса об этом распаде сожалеют и лишь 23% респондентов – нет. Через год, в 1993-м, число сожалеющих о распаде несколько сократилось – до 63%, хотя и не выросло число их оппонентов. Но к 2000 году, по итогам опроса того же Левада-центра, первые составили уже 75% респондентов, а доля вторых сократилась до 19%.
Одновременно с 1998 года исследователи Левада-центра стали задавать опрашиваемым россиянам вопрос о том, расценивают ли россияне распад СССР как неизбежность или же считают, что его можно было избежать. Согласно итогам первого же опроса, лишь 24% респондентов назвали распад неизбежным, а 52% сочли, что его можно было избежать. К 2000 году число первых немного увеличилось – до 26%, но число полагавших, что сохранить СССР было возможно, подросло еще существеннее - до 62%. В 2001 году, в десятую годовщину распада СССР, почти три четверти россиян, принимавших участие в опросе Левада-центра, высказали сожаление о распаде. При этом доля сожалеющих доминировала среди всех социальных слоев, хотя и была сравнительно ниже в составе немногочисленных групп, выигравших от произошедших в стране метаморфоз. Среди находящихся на низшей ступени социальной лестницы граждан сожаление о распаде СССР высказывали более 80% опрошенных, не сожалели порядка 10%. Почти такие же цифры фигурировали и в итогах опроса среди рабочих и людей, занятых в сельском хозяйстве: сожалели о разделе 80% респондентов, не сожалели - около 15%. В низшей части среднего класса первую точку зрения разделяли 70%, вторую - 20%. Среди элиты и верхней части среднего класса 51-52% опрошенных высказывали сожаление в связи с распадом СССР, 40% относились к этому событию без cожаления.
В отношении последней группы интересны два момента: с одной стороны, явно прослеживается связь между полученным богатством и привилегированным положением с отсутствием идентификации себя с СССР, с другой стороны, и в этой категории противников раздела Советского Союза оказывалось больше, чем его сторонников.
Правда, к этому времени граждан, полагавших, что раздел Союза был неизбежен, насчиталось, согласно данным Левада-центра, 29%; людей, видевших возможность его со?
В отношении последней группы интересны два момента: с одной стороны, явно прослеживается связь между полученным богатством и привилегированным положением с отсутствием идентификации себя с СССР, с другой стороны, и в этой категории противников раздела Советского Союза оказывалось больше, чем его сторонников.
Правда, к этому времени граждан, полагавших, что раздел Союза был неизбежен, насчиталось, согласно данным Левада-центра, 29%; людей, видевших возможность его сохранения, – 58%.
" ситуация, если разобраться, точь в точь, как в горьковском "На дне", а поскольку Алексей Максимыч нынче не в моде, напомню: действие пьесы происходит в ночлежке, населенной людьми, очень разными в прошлом, но рухнувшими на самый низ без шанса выкарабкаться, хотя кое-кто еще дрыгается. Там все тяжело и плохо, - и вот появляется странник по имени Лука. Он очень хороший, добрый, он вовсе не на работе, он просто жалеет людей и начинает подбадривать их, рассказывая, что все наладится, и так точно угадывает, что хочет услышать каждый, что ему верят.
Не все, конечно, сразу, многие сомневаются, но со временем на беседы странника подсаживаются даже самые безнадежные. Поскольку всем хочется верить. А баюшки мудрого Луки очень правдоподобны, и есть в них только один-единственный изъян: все это абсолютно неосуществимо. И вот когда лимит мурлыканья подходит к концу, Лука вдруг исчезает, оставив тех, кто ему поверил, без надежды, - после чего для всех, кого он приручил, все кончается очень быстро и очень скверно. Так вот, - мои ровесники плюс-минус не дадут соврать, - тема "Образ Луки в пьесе Горького "На дне" была в свое время одной из важнейших в курсе литературы для 9 класса. Сколько копий ломалось на предмет, прав ли Лука или нет, не сосчитать, - и я тогда еще четко решил, что не прав. А потом, по ходу уже, увы, некороткой жизни раз за разом убеждался: ни в коем случае. Потому что человек имеет право знать правду. Только это знание может как-то укрепить его, подтолкнув к какому-то решению, а если вместо правды, пусть болезненной, раз за разом вкалывать дозу, то дремы, конечно, будут сладкими, но итог мерзок. Так что, кому желательно в грёзы, тем не ко мне."
"Диалог с фанатично верующими – дело опасное и непредсказуемое, ибо могут и покусать. Революционное (религиозное) правосознание, которое с успехом заменяет логику, факты и даже сам предмет дискуссии, неминуемо приводит к тому, что в споре с фанатиками рождается всё что угодно, кроме истины. Задача религиозного фанатика – не переубедить оппонента и даже не отстоять свою точку зрения. Его задача – пометить нехитрым маркером своих и чужих, после чего поддержать своих, какую бы чушь они не мололи, и душить чужих, какие бы аргументы они не приводили, ибо «те, кто не согласны с нами, наверняка способны и на другие подлости…»"
"В среде профессионалов и в истории, и во всем обществоведении доминирует ориентация не на истину (как в науке), а на нравственные ценности (как в идеологии и, шире, в натурфилософии). Именно дефицит объективности и беспристрастности был важной причиной краха как Российской империи, так и СССР. Ныне кризис методологической платформы гуманитарной интеллигенции ещё более углубился."
"Мы отдалились от вселенских идей и полюбили простые и понятные вещи: мещанский комфорт и жизнь в свое удовольствие, а качественные дороги в стране стали ценить выше статуса сверхдержавы... Крым – наш, потому что маленький и хорошенький. На выставку Серова сходим... В Сирии повоюем –
но чуть-чуть... а потом опять-таки сделаем там себе симпатичную военную базу и курорт. В кризис подзатянем пояса, но, разумеется, никакого голода и выживания на грани. В общем, никакого надрыва, вытягивания жил и мобилизации. Чуть-чуть здесь, немножечко там, но все камерно, локально, и главный принцип: сначала Россия и россияне, а остальные – как хотят. Всё".
Действительно, все. Фаза обскурации как она есть, и притом на закате. Ступеньки уходят в черный провал, где нет даже заветного мещанского комфорта , ибо если Крым "потому что маленький и хорошенький... а остальные как хотят", то у Российской Федерации слишком много маленького и хорошенького, чего все остальные хотят, а в мемориальной фазе не брыкаются"
