Загляденье была соседка Кареглазая, с нежной кожей. Оборачивались нередко и глядели ей в след прохожие. А потом она постарела, Потеряла всё, что имела, Стала старой старухой грузной Из вчерашней девчёнки хрупкой. А старик, и смешно и грустно, Всё гордится своей голубкой. Как была говорит красавица, Так красавицей и осталась. Люди слушают,усмехаются Дескать вовсе ослеп под старость. Еслиб ты совета просила, Я б дала один единый Не желай быть самой красивой, А желай быть самой любимой.
Жизнь твою читаю, перечитываю, все твои печали пересчитываю, все твои счастливые улыбки, все ошибки, всех измен улики... За тобой, не жалуясь, не сетуя всюду следую по белу свету я, по небесным и земным маршрутам, по годам твоим и по минутам... Ничего я о тебе не знаю! Разве лес - прогалина лесная? Разве море- только ширь морская? Разве сердце- только жизнь людская?
Ни в каких не в стихах, а взаправду, ноет сердце- лечи не лечи, даже ветру и солнцу не радо... А вчера воротились грачи. Не до солнца мне, не до веселья. В книгах, в рощах, в поверьях, в душе я ищу приворотного зелья, хоь в него и не верю уже. Я сдаваться судьбе не хотела, покоряться судьбе не могла, говорила: "Любовь улетела", а теперь говорю: "Умерла". Умерла, не глядит и не слышит, и не слышит, как плачу над ней, как кричу ее имя, не слышит, бездыханных камней ледяней. А грачи все равно прилетели и возводят свои города... Я ищу приворотного зелья, а нужна-то живая вода.
Всех его сил проверка, сердца его проверка, чести его проверка,- жестока, тяжка, грозна, у каждого человека бывает своя война. С болезнью, с душевной болью, с наотмашь бьющей судьбою, с предавшей его любовью вступает он в смертный бой. Беды как танки ломятся, обиды рубят сплеча, идут в атаки бессонницы, ночи его топча. Золой глаза запорошены, не видит он ничего, а люди:"Ну, что хорошего?"- спрашивают его. А люди-добрые, умные (господи им прости)- спрашивают, как думает лето он провести? Ах, лето моё нескончаемое, липки худенькие мои, городские мои, отчаянные, героические соловьи... Безрадостных дней круженье, предгрозовая тишина. На осадное положенье душа переведена. Только б в сотый раз умирая, задыхаясь в блокадном кольце, не забыть- Девятое мая бывает где-то в конце.
