Истинные калмунисты трахаются с мужчинами.
Орлов рассказывает в своей книге "Тайная история сталинских преступлений", каким образом он догадался о тайных отношениях между Паукером и Сталиным.
"Летом 1937 года, когда большинство начальников НКВД уже было арестовано, я случайно в одном из парижских кафе встретил некоего Г., венгра по национальности, который был нелегальным агентом иностранного отдела НКВД и давнишним дружком Паукера. Полагая, что он только что вернулся из Москвы, и надеясь получить от него последние известия о произведенных арестах, я присел к его столику: "Ну как поживает Паукер? Он все еще на свободе?" Я задал этот вопрос просто так, шутки ради, не допуская и мысли, что Паукеру может что-то угрожать.
- Как ты можешь говорить об этом! - воскликнул он чуть ли не в шоке, словно я допустил что-то святотатственное. - Паукер значит для Сталина гораздо больше, чем ты думаешь, он для него больше, чем друг... больше, чем брат. Это я доподлинно знаю, - сказал он с нажимом на последней фразе, многозначительно мне подмигнув".
И про Ленина:
в сентябре он пишет из Петрограда Ленину в Финляндию.
«Дорогой Вова! Ты не поверишь, как я скучаю тут без тебя, как мне не хватает тебя и наших с тобой ласк... Ты не поверишь, я не прикасался ни к кому с тех пор, как ты уехал. Ты можешь быть совершенно уверен в моем чувстве к тебе и в верности. Поверь, ни к мужчине, ни, тем более к женщине, не прикасался и не прикоснусь. Только ты — мой близкий человек... Приезжай, не бойся, я все устрою наилучшим образом».
Вероятно, Ленин не откликнулся на это письмо, и тогда Зиновьев, спустя неделю, пишет следующее, вдогонку за первым:
«Милый Вова! Ты не отвечаешь мне, наверное, забыл своего Гершеле... А я приготовил для нас с тобой замечательный уголок. Мы сможем бывать там в любое время, когда только захотим. Это — прекрасная квартирка, где нам будет хорошо, и никто не помешает нашей любви.
Будет так же хорошо, как и прежде. Я вспоминаю, какое счастье было для меня встретиться с тобой. Помнишь, еще в Женеве, когда нам приходилось скрываться от этой женщины... Никто не поймет нас, наше чувство, нашу взаимную привязанность... Приезжай скорее, я жду тебя, мой цветок. Твой Гершель».
