Пару дней спустя рыбачил я вечерком с примитивной лодки-долбленки, сделанной из цельного ствола дерева. Такие лодки сохранились, кажется, только здесь... Солнце садилось, и я, собрав небольшой улов, решил идти домой сейчас, чтобы не пробираться по лесу в сумерках. Выходя на берег из шаткой, круглой в сечении лодки, я оступился, лодка накренилась, и я, как мальчишка, плюхнулся в воду. Не успел я опомниться от неожиданности, как резкая боль в ноге заставила меня закричать. Кто-то под водой, прокусив сапог, вцепился в мою правую ногу. Это было ужасно. Я не мог понять, какое живое существо могло тут, в тихом озере, напасть на меня.
Невероятным усилием я вырвал ногу из чьих-то зубов и выскочил на берег. Снял сапог. Стопа сильно кровоточила из-за глубоких параллельных порезов. Перетянув самодельным жгутом ногу, чтобы остановить кровотечение, я кое-как добрался до хаты, где продезинфицировал и перевязал рану.
Утром тетка Мария, которая раз в два дня привозила мне молоко, приезжая на велосипеде из села,увидела мою беду, расспросила, что случилось, побледнела и сказала: «Знову почалося!». «Что началось?» - не понял я. Мария немного помялась, но не выдержала и рассказала, что и моя нога, и откушенная кисть Петра, и пропавший без вести дед Василь, и другие жуткие случаи - это все нападения бобров.
Я не верил своим ушам: как бобры, эти милые, осторожные создания, могут нападать на людей? Тетка Мария велела мне садиться на багажник своего велосипеда, и мы странной парой отправились в село. А там при виде меня «заговор молчания» рухнул. Сельчане рассказывали о бобрах, которые со времен Чернобыльской катастрофы уже не довольствуются растительным кормом, а с удовольствием поедают рыбу, даже вырывая ее своими страшными, острыми резцами из сетей, снимая с крючков на леске... Иногда крупные бобры, как выяснилось и как я убедился на своем горьком опыте, нападают на людей. Очевидно, измененный метаболизм и переход к хищничеству заставляет грызунов набрасываться и на человека... Впрочем, что ж тут удивляться? Крысы, такие же грызуны, едят буквально все и иногда ведут себя очень агрессивно. Продолжение следует...
За несколько дней я записал целый блокнот историй - случаев нападения слабинских бобров на местных жителей. Рана не заживала, и мне пришлось вернуться в Киев. К тому же, честно говоря, рыбалка уже не доставляла мне прежнего удовольствия.
В городе я обратился за комментариями в Институт зоологии. Но там возможность такого страшного поведения бобров начисто отрицали. Понимаю скептицизм ученых, но факты есть факты... Как только потеплеет, я снова собираюсь на озеро Довгое... Мне нужно выяснить все до конца.
Проходит шестьдесят лет после возвращения хоббита Бильбо Бэггинса в Шир. Ему исполняется сто десять лет, но внешне он совсем не меняется. Это наводит волшебника Гэндальфа на пугающую мысль: магическое Кольцо, украденное Бильбо у Голлума, есть на деле Кольцо власти. Тысячелетия назад его выковал злобный чародей Саурон, хозяин Темного царства, выковал, потом утратил и сейчас жаждет получить обратно. А это обернется гибелью мира, ибо, овладев Кольцом, Саурон станет всесилен. Кольцо нельзя уничтожить ни огнем, ни железом; оно подчиняет себе своего временного владельца — под его влиянием Голлум и стал беспощадным убийцей; расстаться с ним по своей воле невозможно; если бы Бильбо был человеком, а не хоббитом, он за годы владения Кольцом стал бы бестелесным призраком, как девять вассалов Саурона, которым были пожалованы девять «младших» колец, подчиненных Кольцу власти. Рыцари стали Призраками Кольца, Назгулами. Хоббиты — иное дело, они крепче людей, но все-таки Бильбо только под давлением Гэндальфа расстается с Кольцом, уходя доживать свои дни в Ривенделл, долину, где обитают волшебники-эльфы.
