ПРОЧИТАЛ ТУТ ОДНУ СТАТЕЙКУ ПОМЕНЯЛ СВОЁ МНЕНИЕ О БОБРАХ:ОНИ КРОВОЖАДНЫЕ БЕЗЖАЛОСТНЫЕ ЖИВОТНЫЕ!!!!
Бобры нападают на человека. Когда-то давно, будучи в невероятных по красоте местах Полесья, я и подумать не мог, что, вернувшись в них спустя много лет, окажусь свидетелем событий страшных и загадочных...
История, которая теперь всецело занимает меня, тянется с начала 1980-х годов. Тогда, еще школьником, я отдыхал вблизи села Слабин, на севере Украины, в Черниговской области. В нескольких километрах от упомянутого села среди живописных лесов и озер на берегах чудесной реки Десны раскинулся природный заказник, где охота и рыбная ловля запрещены. На самом деле местные крестьяне, что называется, втихаря рыбу, конечно, ловили и ловят. Но то, что никто в заказнике не охотится -это точно. Уж слишком нагло звучали бы выстрелы в тишайших зачарованных местах.
Тогда я жил в хате лесника, в нескольких минутах ходьбы от реки. Участки светлого соснового леса в тех местах чередуются и с открытыми полянами, и с зарослями густых кустарников, даже с заболоченными местами. Но самое главное и приятное для заядлого рыболова - это тамошние озера, полные рыбы. Одно из них, называемое Довгим (Длинным), - огромная, действительно длинная и широкая старица Десны, превратившаяся давным-давно в эдакое васне-цовское озеро со старыми вербами, ивой и ольхой, рогозом и камышом на топких, а кое-где песчаных берегах. Именно Довгое и было основным местом рыбалки старого лесника, дядьки Василя. Иногда он ловил рыбу примитивней удочкой, чаще - ставил небольшие сети. И лещ, окунь, линь дружно шли чуть ли не прямиком к нему в руки...
Дед Василь варил непревзойденную уху: после отвара мелкой (по тогдашним меркам) рыбешки он доваривал юшку на крупной рыбе, а затем клал в казан, который томился на углях, целую курицу! Настоянная на каких-то здешних травах, юшка деда Василя получалась фантастически вкусной. А чай его же заварки - на боярышнике и других неведомых мне составляющих из веточек кустарников и стеблей трав - получался не менее экзотическим и вкусным, чем уха молчаливого хозяина этих озер и лесов.
Шкура конкурента
Самым интересным для меня оказалось присутствие в озере бобров. Многолетняя охрана этого интересного грызуна дала свои плоды: бобры размножились и начали устраивать мощные норы в берегах Довгого. Ведь плотины эти звери делают только на реках. А на озерах они просто прорывают норы с входом под водой, валят на берегах большие и малые деревья - в основном осины - и так живут, не зная страха перед охотниками и браконьерами. Дед Василь почему-то свято верил в то, что бобры охотятся на рыбу и являются, таким образом, его «конкурентами». Я пытался его разубедить, рассказывая об исключительном вегетарианстве этих животных, но... Судя по всему, дед мне не очень-то верил.
Как-то раз один бобр попал в расставленную Василем сеть и задохнулся под водой. Дед струхнул: это было похоже на незаконный промысел пушного зверя. Да к тому же - с испол...
Да к тому же - с использованием, так сказать, служебного положения. Но украинская практичность оказалась превыше опасений: Василю было жалко терять пришедшее ему в руки добро, и он, как умел, снял с бобра шкуру, выделал ее... И спрятал. Ведь продать плохо обработанную шкуру в этом краю было некому, а выбросить ее деду не позволяла жадность. Так и лежала, вернее - стояла, одеревеневшая, эта неправильно выделанная шкура у него дома...
Однорукий лесник
Прошлым летом я вспомнил о тех местах, о Василе, задушевных, под самогоночку, разговорах за длинным деревянным, серым от непогоды и времени столом на берегу озера Дов-гого... И мне снова захотелось побывать в заказнике возле села Слабин. Встретили меня местные жители далеко не так радушно, как много лет назад. Народ стал молчаливый и запуганный. Поначалу я не понял, в чем дело, терялся в догадках... Все стало проясняться, когда я несколько дней пожил в той самой избушке лесника, в которой останавливался когда-то. Внешне в заказнике ничего не изменилось. Разве что поляны и опушки больше заросли кустарником, лес стал заметно выше, а крестьяне почему-то на мои вопросы о рыбной ловле, необычной местной ухе и бобрах, роющих норы в берегах озер, отвечали неохотно.
В хате лесника я поселился на удивление просто: новый лесник, Петро, с радостью уступил мне лесное жилище за совершенно символическую цену. Я не придал этому значения - народ тутжил бедно, и «живая копейка» была у всех на счету. Что мне не понравилось - так это какой-то затравленный взгляд Петра и его «калицтво», как он сам сказал, - отсутствие кисти на левой руке. Спрашивать еще не старого человека, отчего он покалеченный, как приключилась с ним беда, в результате которой он потерял кисть, я посчитал бестактным и не стал выяснять у него подробности трагедии.
На мой вопрос о деде Василе Петро уклончиво ответил, что тот умер в конце 1980-х годов. «Чернобыльская катастрофа, что ли, его доконала?» -спросил я и получия положительный, но не очень твердый ответ.
Я махнул рукой на странного лесника и занялся рыбной ловлей, ради которой я, собственно, и приехал снова в эти места.
Пару дней спустя рыбачил я вечерком с примитивной лодки-долбленки, сделанной из цельного ствола дерева. Такие лодки сохранились, кажется, только здесь... Солнце садилось, и я, собрав небольшой улов, решил идти домой сейчас, чтобы не пробираться по лесу в сумерках. Выходя на берег из шаткой, круглой в сечении лодки, я оступился, лодка накренилась, и я, как мальчишка, плюхнулся в воду. Не успел я опомниться от неожиданности, как резкая боль в ноге заставила меня закричать. Кто-то под водой, прокусив сапог, вцепился в мою правую ногу. Это было ужасно. Я не мог понять, какое живое существо могло тут, в тихом озере, напасть на меня.
Невероятным усилием я вырвал ногу из чьих-то зубов и выскочил на берег. Снял сапог. Стопа сильно кровоточила из-за глубоких параллельных порезов. Перетянув самодельным жгутом ногу, чтобы остановить кровотечение, я кое-как добрался до хаты, где продезинфицировал и перевязал рану.
Утром тетка Мария, которая раз в два дня привозила мне молоко, приезжая на велосипеде из села,увидела мою беду, расспросила, что случилось, побледнела и сказала: «Знову почалося!». «Что началось?» - не понял я. Мария немного помялась, но не выдержала и рассказала, что и моя нога, и откушенная кисть Петра, и пропавший без вести дед Василь, и другие жуткие случаи - это все нападения бобров.
Я не верил своим ушам: как бобры, эти милые, осторожные создания, могут нападать на людей? Тетка Мария велела мне садиться на багажник своего велосипеда, и мы странной парой отправились в село. А там при виде меня «заговор молчания» рухнул. Сельчане рассказывали о бобрах, которые со времен Чернобыльской катастрофы уже не довольствуются растительным кормом, а с удовольствием поедают рыбу, даже вырывая ее своими страшными, острыми резцами из сетей, снимая с крючков на леске... Иногда крупные бобры, как выяснилось и как я убедился на своем горьком опыте, нападают на людей. Очевидно, измененный метаболизм и переход к хищничеству заставляет грызунов набрасываться и на человека... Впрочем, что ж тут удивляться? Крысы, такие же грызуны, едят буквально все и иногда ведут себя очень агрессивно. Продолжение следует...
За несколько дней я записал целый блокнот историй - случаев нападения слабинских бобров на местных жителей. Рана не заживала, и мне пришлось вернуться в Киев. К тому же, честно говоря, рыбалка уже не доставляла мне прежнего удовольствия.
В городе я обратился за комментариями в Институт зоологии. Но там возможность такого страшного поведения бобров начисто отрицали. Понимаю скептицизм ученых, но факты есть факты... Как только потеплеет, я снова собираюсь на озеро Довгое... Мне нужно выяснить все до конца.
Проходит шестьдесят лет после возвращения хоббита Бильбо Бэггинса в Шир. Ему исполняется сто десять лет, но внешне он совсем не меняется. Это наводит волшебника Гэндальфа на пугающую мысль: магическое Кольцо, украденное Бильбо у Голлума, есть на деле Кольцо власти. Тысячелетия назад его выковал злобный чародей Саурон, хозяин Темного царства, выковал, потом утратил и сейчас жаждет получить обратно. А это обернется гибелью мира, ибо, овладев Кольцом, Саурон станет всесилен. Кольцо нельзя уничтожить ни огнем, ни железом; оно подчиняет себе своего временного владельца — под его влиянием Голлум и стал беспощадным убийцей; расстаться с ним по своей воле невозможно; если бы Бильбо был человеком, а не хоббитом, он за годы владения Кольцом стал бы бестелесным призраком, как девять вассалов Саурона, которым были пожалованы девять «младших» колец, подчиненных Кольцу власти. Рыцари стали Призраками Кольца, Назгулами. Хоббиты — иное дело, они крепче людей, но все-таки Бильбо только под давлением Гэндальфа расстается с Кольцом, уходя доживать свои дни в Ривенделл, долину, где обитают волшебники-эльфы.
