Десятки голосов вызывали друг друга на связь своеобразными мантрами: «Всем свободным, здесь „Мойдодыр“ кто слышит, прием». В случае, если кто отзывался на вызов, следовал рапорт о приеме, силе сигнала в 120% с захлестом — высшая оценка силы приема, основанная на показателях индикатора настройки бытового радиоприемника.
О своих занятиях вспоминаю только с теплом. Если не касаться проблем этики при работе в эфире, связанных с матерщиной и бестактным приземлением на частоты дальних операторов, когда связь между операторами еще не завершена, полагаю, что этот опыт для целого поколения был неоценим. Ведь выходами в эфир занимались сотни и сотни молодых людей, для которых это было началом и основой для выбора профессии.
Работа в эфире была еще и средством обмена опытом, и средством общения, что крайне важно в юном возрасте. Несомненным фактом является и то, что тогда молодежь ощущала дефицит, голод в прослушивании музыки.
На катушечном магнитофоне, в котором для экономии пленки был переточен шкив для введения скорости 9 см вместо 19 см. Крутили в эфир все, от передачи «Алло, мы ищем таланты» и песен с рентгенпленок типа «Портрета работы Пабло Пикассо» до «Дип перпл», «Зеппелинов» и довольно редких «Муди блюз», «Вархорс».
Кстати, в советские времена существовала еще одна разновидность радиохулиганства. Дело в том, что квартирные радиоточки в СССР работали не круглосуточно. Этим и пользовались проводные радиохулиганы.
Эти умельцы никаких радиопередатчиков не мастерили – подключали к умолкшей сети выход усилителя и гнали свою любимую музыку. Кроме усилителя, таким меломанам достаточно было иметь магнитофон и два провода. В результате целый дом мог слушать то, что транслировал радиохулиган.